Авраамиев монастырь в 90-е годы прошлого века представлял собой запущенный уголок Ростова Великого. К нему вела разбитая дорога из булыжника, и первое, на что обращал внимание путник, - это отсыревшие стропила братского корпуса, на которых кое-как держались ржавые листы кровельного железа.

вор монастыря представлял собой лес из старых лип, разросшихся серебристых тополей. Здесь росли березы, а подальше за прудом даже небольшие кривые сосны. Трава вокруг собора была выше человеческого роста. Почерневшие от времени купола спрятались в лесах, на этот раз в строительных. Пройти в собор можно было только по горе из известки и битого кирпича. Люди редко заходили в собор: иконостас разбит, фрески исцарапаны; зато, очевидно, что снег, ветер и дождь были здесь постоянными гостями.

В 1919 году городской исполком стал подселять в монастырские корпуса рабочих, улучшать им жилищные условия. К 1993 году здесь жили их потомки, не нашедшие себя в большой жизни.

Обитель превратилась в притон, здесь продавали водку за 13 рублей, а в кустах нередко и до утра, находили себе приют «отдыхающие». Они со смехом вспоминали, как в былые годы, здесь (в бывшем Введенском храме) располагался вытрезвитель, к этому моменту совсем уже упраздненный. Среди этой порочной жизни отраднее выглядела «подозерка».Это полоса земли между озером и монастырем с покосами и огородами. Здесь всегда, с весны до осени гнулись спины ростовских огородников.

Местная культура огородничества особенная. Глинистая, но черная почва подправляется лопатой и становится «грядой». Чистота на грядах европейская, на ровных рядах гряд ни одной травинки-былинки, одно загляденье. Около сотни человек, не меньше, питались на подозерке. Их предки, когда-то поселились в «Абрамии», и гряды остались им как наследство. В конце лета труженики организовывали дежурство по ночам, чтобы уберечь урожай от пьяниц, но это не помогало. Выкапывали картошку, воровали стройматериалы у церкви, тащили велосипеды и газовые баллоны, воровали все, и, как правило, «свои». В те дни тени дежурных застывали на фоне озера или вечернего неба, а другие огородники с корзинами, прямой натруженной походкой проходили мимо восстановленного Никольского надвратного храма. Проходили равнодушно, после тяжелой работы душевных и физических сил на посещение храма у них не хватало. Рядом с действующим храмом проходит большая дорога на озеро. И тогда, и сейчас каждый выходной ростовские рыбаки вереницей идут к своим лодкам или просто на берег за рыбой. Было приятно видеть, когда кто-нибудь из рыбаков вдруг останавливался, снимал шапку и крестился в сторону храма. Неудобно было спрашивать, зачем он это делает, то ли чтобы улов был хороший, то ли из уважения к храму Божьему, но знаю точно, что в любом случае никто не стремился прийти в храм на службу.

Получилось так, что из жителей слобод, окружавших Авраамиев монастырь и называвшихся в старину Богоявленской, Петровской, Квасоварной, в храм пошло три-четыре верующих человека. Прихожанами Никольского храма стали в основном жители неблизкого микрорайона. В этой духовной скудости и безынициативности мое внимание обратил на себя ряд людей, достаточно пожилых. Они были глубоко церковные, и что интересно, особенно привязанные именно к Авраамиеву монастырю. Это было не случайно, по их словам, богопочитанию и настойчивой верности Церкви научила их проживавшая в этих, теперь разрушенных стенах матушка Маргарита. Иногда они называли ее по-светски - Маргарита Григорьевна, а иногда по-церковному - матушка.

Эти рассказы сводились к тому, что они еще детьми посещали здесь келью матушки, в которой стояло большое распятие, перед старинными иконами горели лампады. На полках стояли церковные книги, которые она им читала. Когда ее воспитанники вырастали, то в безбожное время заводили семьи, работали на светской работе и, тем не менее, оставались верующими людьми. Можно сказать, что для Ростова это был едва не единственный очаг внебогослужебной миссии и проповеди.

Спустя много лет мне, молодому священнику, было чрезвычайно интересно общаться с этими преданными Богу людьми. Общение с ними давало ни с чем не сравнимое ощущение духовной преемственности. Мы расчищали и приводили в порядок это заброшенное место, освятили храм. Рядом с нами была суета жизни, и была непостижимая глубина истории, ведь Авраамиев монастырь - один древнейших в нашей стране. Мы благодарны всем добрым людям, словом и делом оказавшим нам бескорыстную помощь, но именно эти рабы Божии: Владимир Федорович, учитель по профессии, Ангелина Денисова, Надежда Васильева - подарили нам, в первую очередь, духовную поддержку. Они протянули, пусть тонкую, но очень важную для нас нить связи с прежними поколениями верующих людей.

Девяностые годы были временем прославления новомучеников и исповедников российских. Об их подвиге выходили книги, объемные и подробные. В музее и городском архиве хранятся документы той эпохи. Это протоколы собраний, описи, записи с автографами новомучеников, пострадавших, как правило, в 1937 году. Из книги отца Дамаскина Орловского я узнал о мученической кончине последнего настоятеля Авраамиева монастыря – архимандрита Неофита Коробова. В сане епископа он был схвачен и расстрелян в августе 1937 года. Погибли в те же годы архимандрит Симеон Филипов и Сергий Озеров, священнослужители Авраамиевой обители. Одна из старожилок рассказывала, что ходила сюда в детский сад, но рядом продолжали жить добрые люди: инокини Агафия, Елена и Трифена. В ее детской памяти отложилось, как их забрали в «черный воронок» и увезли. Мне тогда хотелось бы большего, больших подробностей о героической жизни ростовского духовенства. Сейчас, к сожалению, я почти уверен, что мы, наверное, многого не узнаем о том времени. Элита ростовского общества, купцы, духовенство бежали в те годы из города, порой ночью на одной подводе. Дети священнослужителей из тех, что остались в Ростове и его окрестностях, настолько пропитались страхом (и равнодушием тоже), что даже в годы после «перестройки» неохотно делились воспоминаниями о своих дедушках-священниках.

Необходимо напомнить читателям, что исторически Богоявленский Авраамиев монастырь был основан преподобным Авраамием Ростовским и всегда был мужской обителью. Новая эпоха для него наступила, в 1915 году, когда в него переехали насельницы Полоцкого Спасо-Ефросиниева монастыря, эвакуированные к нам в ходе Первой мировой войны. После революции сестры пребывали в растерянности. Архимандрит Гермоген, старший в обители, был расстрелян в 1919 году, сестры оставались под управлением матери-казначеи. В 1921 году было зарегистрировано «Авраамиево-Богоявленское общество». Это больше похоже на приход, так как членами общества были жители близлежащих слобод. Во главе стояли священнослужители-монашествующие, такие, как уже упомянутый архимандрит Неофит Коробов, иеромонах Сергий Озеров, иеродиакон Павел Баляба. Однако часть сестер Полоцкого монастыря продолжала жить в кельях монастыря, не занятых рабочими и учреждениями.

Одной из них была инокиня Маргарита Метла. Она числится в списке сестер Полоцкого монастыря, проживающих в монастыре Авраамиевом. Список хранится в городском архиве. По воспоминаниям старожилов, она несла послушание звонаря. С детьми была ласкова, могла одарить сладостями. Была высока и дородна. Свидетели отмечали ее опрятность и трудолюбие. В своей келье со своими подругами-соседками могла не только поговорить о жизни,но и спеть с ними что-нибудь церковное. В послевоенное время иконы из соборного иконостаса пропали, говорят, были сожжены. Все равно матушка Маргарита приходила с детьми мыть фрески собора перед Пасхой. Ухаживали они с девочками и за уцелевшими мраморными и гранитными надгробиями на монастырском кладбище. Вообще дети приходили к ней все. Не все становились глубоко верующими. Тогда они запоминали впечатляющие бытовые подробности, богатство икон в ее келье, вонючего и грозного козла, которого держала хозяйственная матушка.

В ростовском ЗАГСе имеется запись о смерти 6 февраля 1966 года гражданки Маргариты Григорьевны Метловой. Таким образом ее исконно белорусская фамилия обрусела в Ростове. Она была похоронена на ростовском кладбище, одна, среди мирских людей. Имущество из кельи быстро расточилось, соседки продолжали навещать могилу, которая стала теряться среди хаоса старого ростовского кладбища. Оставалась только память о ней среди местных жителей, у каждого своя.

В декабре 2003 года решением Священного Синода был возрожден Богоявленский Авраамиев женский монастырь в Ростове Великом.

Спустя шесть лет он стал благоустроенной обителью, в которой почти не осталось следа прежней разрухи. Здесь крепко стоящее на ногах хозяйство: устроен сад, есть коровы и покосы, плодоносит по-прежнему огород.

Надо сказать, что Авраамиев монастырь расположен в красивом природном месте, над берегом ростовского озера. Далеко видно отсюда, открывается почти все озеро и его противоположные берега. В самом монастыре можно пройтись по чистым дорожкам, осматривать храмы XVI – XVII веков, старый монастырский некрополь. Время идет и теперь стало так уютно и хорошо в обители, не то, что несколько лет назад.

В сентябре 2009 года умерла в возрасте 92 лет мой старый друг, Надежда Ивановна Васильева. Она была бодрая духом, до последних лет сама вскапывала и ухаживала за своими грядами. Мы часто причащали ее. Обычно в Ростове, желая отблагодарить, говорят: «Будьте здоровы! Здоровье – это главное!» После своего последнего соборования и причастия Надежда Ивановна, собрав силы, с твердостью и теплотой в голосе сказала мне: «Спаси Вас Господи!» Это было и выражение ее веры, и доброго расположения, сама себя она всегда считала великой грешницей. Царствие ей Небесное!

С уходом Надежды Ивановны, казалось бы, порвалась окончательно нить преемственности между старым Авраамиевым монастырем и новым, но это не совсем так. Дело в том, что женские монастыри, Богоявленский Авраамиев и Полоцкий Спасо-Ефросиниев, дружат между собой. Стало традицией служить панихиду 6 февраля в день памяти матушки Маргариты, а также заодно с ней молитвенно поминать и всех сестер Полоцкого монастыря, оказавшихся в Ростове. Сестры Авраамиева монастыря ощущают устойчивый интерес полоцких сестер к истории их обители во время эвакуации. Как знак уважения и доброй памяти, летом 2009 года на монастырском некрополе на средства полочанок был установлен мраморный крест в память пребывания Спасо-Ефросиниевских сестер в Авраамиевом монастыре. Понимая, как много для них значит имя матушки Маргариты и то, что ее погребение на ростовском кладбище может исчезнуть навсегда, обители дали обещание перенести ее останки с городского кладбища в Авраамиев монастырь.

Это достойное намерение по согласованию всех необходимых требований, с участием добровольцев и судмедэксперта Ростова, осуществилось 27 сентября этого года. Это большое чудо. Вместо обычного в таких случаях забвения сестры Авраамиева монастыря будут видеть теперь перед своими глазами свою предшественницу. А значит, духовная преемственность восстанавливается, не распадается под действием неблагоприятных обстоятельств. Это будет большим утешением и для приезжающих иногда в Ростов сестер Полоцкого Спасо-Ефросиниевского монастыря, как память о тех сестрах, которых когда-то война и революция рассеяла вдали от родной обители.

Священник Александр ПАРФЁНОВ.